Девушка поклонилась и ушла, я же вновь задумалась о том, как многое изменилось.

Весь штат работников дворца был сменен, не осталось никого, кто бы работал здесь еще при Ронане или Кимат.

Новых людей пока только набирали, но происходило это гораздо медленнее, чем хотелось. Приходилось тщательно проверять, кого допускаем к себе в окружение.

Когда пришла Милента, я тихо вышла из детской и направилась в малый зал переговоров. Там меня уже ждал Рикард, который почти весь этот месяц помогал мне привести в порядок дела империи, чуть в стороне сидели несколько людей, с кем мы работали еще на базе. В дальнем углу о чем-то переговаривались Дан и Мика, кажется, теперь они снова были вместе, но подробностей я почти не знала. У меня попросту не хватало времени с ними пообщаться, лишь пару раз Рикард обмолвился, что его дочери поставили импланты вместо отрезанных пальцев, но о былой ловкости теперь можно позабыть.

– Связь есть? – без предисловий уточнила я.

– Да, присаживайтесь. Мать Планеты Поющих Камней ждала вас.

Я расположилась в кресле, которое было чуть выше остальных, посмотрела на экран и увидела уже знакомое «лицо» Мандрогиры.

– Приветствую вас, Мать Поющих Камней. Мирного неба вам над головой… – начала я.

– И вам мира на воде и земле, – немного непривычно ответила она. – Приятно видеть вас в правильном статусе. Наконец-то вы заняли законное место.

– Это так, – согласилась я. – Но остались некоторые вопросы между нашим расами, которые требуют незамедлительного решения. Итак, по Затурии…

– Мы приносим вам извинения, – прогудела колонна. – Когда вы сообщили нам о виновных, мы сделали все, чтобы они понесли наказание. Было неприятным открытием узнать, что наши мужчины подняли головы и решили ослушаться своих матерей и жен. Но теперь с ними покончено.

Я склонила голову набок, немного прищурив глаза. В памяти живо всплыли образы двух Мандрогиров в черном, и я задала следующий вопрос:

– Почему вы не ощутили заговор раньше? Насколько помню, ваша раса должна ощущать подобное? Так почему в этот раз не вышло?

– Они скрывались там, где не слышим даже мы. Во вселенной есть места полной изоляции. Их мало, и от этого они ценятся подобными моей цивилизациями. – Мне показалось, что в речи Мандрогиры послышалось что-то похожее на вздох. – Вы никогда не задумывались, Эсмиральда, куда именно летел Первый Корабль, потерпевший крушение на Гризальде?

– Колонизаторская миссия, – вспомнила я. – Искали себе новый дом.

– Раса Великих была чем-то схожа с нашей, они слишком многое чувствовали, видели мир иначе. Более ярким, иногда режущим глаза своими цветами. Многие звуки приносили им боль, и даже мыслить они научились тихо – чтобы не оглушать друг друга. Когда Альтазар остался один на неприспособленной для него планете, он больше не слышал никого из своих, зато слышал людей, которые жили на Гризальде до катастрофы.

– К чему вы все это говорите?

– К тому, что их корабль должен был сесть на Затурии. Вот куда они летели: далекая от Гризальда, зато очень тихая – рядом с ней умолкает все, что дает таким, как мы, почувствовать покой. Поэтому мы и хотели получить ее в свое распоряжение, но получить честным путем.

– Ваши сыновья так не считали… – напомнила я ей.

– Теперь уже неважно. Мы возвращаем то, что не принадлежит нам, но надеемся, что вы по-прежнему будете благосклонны и позволите нам посещать это место.

Я кивнула, помня, что Чужие обещали за это хорошо платить.

– И второй вопрос, – озвучила я. Пожалуй, он волновал меня даже больше первого. – Тот камень, что вы дали. Он убил Кимат, стоило его только активировать. Неужели вы хотели, чтобы Хэдок сделал то же самое с собой? Зачем вы дали ему оружие для самоубийства?

– Это не так. – Гудеж колонны стал откровенно возмущенным. – Камень должен был вытянуть лишь сознание Альтазара, оставив внутри личность твоего мужчины.

– Но камень после всего рассыпался… – напомнила я.

– Так и задумывалось. Покинув камень, дар бы перешел к твоей дочери. И тогда ты получила бы все, что хотела.

Как же гладко это звучало на словах… и горечь буквально застыла в моем горле.

– Я могла убить Хэдока, если бы активировала камень сама. Почему вы не рассказали об этом в наш последний разговор?

– Ты не хотела слушать, да и ничем не рисковала. Я ведь ответила тебе еще тогда. Твой Хэдок мертв – мы не чувствуем его, а значит, и вытаскивать было нечего. Очень жаль, что так вышло.

Я покривила губы. Не жаль ей никого. Для нее он всегда был лишь очередным самцом, каких сотни.

– Спасибо вам за все, – еще раз поблагодарила я и напомнила так, на всякий случай: – Империя ожидает возобновления договора между вами и родом Альтазаров. Когда нам ожидать первые поставки ресурсов?

– В ближайшие несколько суток по вашему планетарному времени, – пообещала Мандрогира, и я кивнула.

На этом конференция окончилась. Связь отключили, а я устало откинулась на спинку кресла, понимая, что нахожусь только в самом начале своего пути. Чувствовала себя маленькой девочкой, на плечи которой взвалили гору, но нужно тащить – иначе ничего хорошего.

И даже помочь мне особо некому.

Как бы ни было, даже Рикарду я не доверяла до конца. У него свои интересы, и великое благо, что они пока совпадают с моими…

– Хэдок все там же? – задала я вопрос окружающим.

– Да, в той лаборатории. Просматривает записи.

– Хорошо, – произнесла я и встала, направляясь туда к нему.

Несколько раз до этого я уже пыталась завести с ним разговор, но не клеилось.

Он отвечал всегда ровно, всегда исчерпывающе. Но отвечал не то, что я хотела услышать.

Я даже к дочери его пока боялась подпускать. Понимала, что лучше него нет охранника на всем свете, и в то же время не могла принять, что Габриель вместо отца будет видеть киборга-охранника, в котором от человека только тело…

Я спускалась вниз, в место, где Хэдока держали и пытали почти полгода, хотела с ним поговорить и наконец расставить все точки над «i».

Толкнув незапертую дверь, я оглядела помещение. Отсюда уже унесли все приборы и медицинское оборудование. Остались только один стул и стол, на котором стоял монитор, где Хэдок смотрел записи с собой же.

Я замерла в проходе, глядя на его ровную спину, и вновь почувствовала горечь в горле. Это не Хэдок, это – Дизайнер. Отрешенный от всего человеческого, машина, не умеющая чувствовать.

Он медленно поднялся и повернулся ко мне. Поклонился, произнося:

– Приветствую вас, императрица. Чем могу быть полезен?

– Здравствуй, – выдохнула я, даже не зная, с чего начать.

Но Дизайнер заговорил сам.